Эту историю писал о товарище с его слов. Получилось, что написал о себе.

............................. Последний

Весна, когда хочется жить, рождаться и любить. Когда не возможно надышаться пьянящим чистым воздухом, когда…

Вот уже тридцатый сезон Григорич выезжает на весеннюю охоту.
Сходящие снега, бегущие ручьи, яркая зелень ёлок и первые трели птиц, захватывающее движение по непроходимой вздыбившейся от сна тайге.
Крепкие насты. По утреннику беги и беги, и дальние заповедные уголки становятся твоим раем.

Короткая весенняя ночь. Чуть стемнеет, звезды рассыплются на небе, месяц выпорхнет на небосклон, а кромка дали уже розовеет. Уже зовет, красуется, переливает весенним половодьем.

И гулянки птиц, места брачных боёв, выбора женихов и невест, токовища и тока косачей и глухарей. Так радостны сердцу путешественника и охотника эти т-р-р-р – трели. На середине белого озера иль чуть протаявшего болота важно стоят или похаживают вокруг друг друга. То распустят лирой черно-белые хвосты, наклонят головы, расправят крылья, так что перья на свету отливают сине-зелёными цветом. И идут на встречу друг другу. Я тут самый, самый. А самки молодицы сидят в стороночке на ёлке и посматривают. Тот ли он мой прынц? Али сменять в году на нового, боле удалого, пригожего.

В такое время Григорич скрытничает в шалашике, любуется птичьими играми, да плясками, глядит, не нарадуется разгулу природы, буйству цветов, кипению крови. Потом тихонько берёт в руки ружьё, выбирает самого красивого, самого крупного. Самок нельзя, самкам давать потомство, да и серенькие они. Не торопясь, сводит мушку с целиком, и медленно, медленно тянет на себя спусковой крючок.

Ружьё вздрагивает и изрыгает смертельный груз. Грохот заполняет округу. Косачи замирают и не могут понять, что … Григорич методично повторяет операцию ещё и ёще. Пока кто-нибудь не встрепенётся от поразительной мысли. Мужчины-косачи, с переливом чёрных перьев и алыми бровями, никогда не поднимутся. Они приняли первый удар. Удар на себя. И не бой противника, а разрывающий всё внутри плевок дроби. Птицы резко рванут с места и на низкой высоте понесутся к спасительному лесу. Укрыться, чтобы завтра… вернуться.
В последние годы Григорич, не бил птицы без удержу, как бывало… Одного, двух и не боле. Да и куда их? Разве у костра сварить да попировать с друзьями-охотниками на раздольной охотничьей вечеринке, да показать дома. Во, вроде бы, какие они, птицы.

Как обычно, вернулся он и в этот раз, самый первый к вездеходу. Закинул на металлическую крышу рюкзак с одним единственным косачом и сел на оттаявший вековой пень лицом к солнцу. Солнцу - такому ласковому и нежному этой весной. Тишина наполняла и успокаивала душу. Глаза таяли в изумрудной хвое ёлок и сосен, в худеньких ветках девственно голых березок и осинок, тянущихся из пожухлых сугробов к свету и теплу.

Очнулся. Что-то мешало и давило в спину. Что-то навалилось. Какое-то гнетущее чувство исходило со стороны вездехода. Он прекрасно помнил это состояние, когда глаза врага упирались в упор. И пощады нет. И Григорич бил без промаха. За народное дело, за тебя Россия… Почему сейчас? Неужели и здесь…
Собрался и медленно, как бы не хотя, повернулся. Сверху, с крыши стальной машины на него смотрели две черные немигающие клюквины, два глаза убитого им косача. Каким образом он вернулся к жизни? Что помогло ему высунуть голову меж затянутых верёвок рюкзака?

Резануло в груди. Григорич, встал. Подошел к машине. Поднялся на гусеницу. Потянул постромки рюкзака. Узел распался. Птица замерла. С головы косача справа от красной брови вниз вёл запёкшийся след алой крови. След дробины…
Он взял птицу ладонями и понёс к лесу.

То была последняя охота, последний выстрел в этой Жизни…
У каждого своя птица.

Выцарапал этот шедевр из глубин инета.
Для тех, кто терпелив, как рыбак, и сможет всё это осилить.
... Есть у меня друг. Немец. Немец самый что ни на есть породистый, чистокровный, хотя и потомок в каком-то там колене русских эмигрантов.
Большой любитель рыбалки, настолько большой, что при слове РЫБА он делает стойку и с затуманившимся взором начинает пускать слюни.
Зовут его Курт. Познакомились мы с ним в Германии, довелось мне там работать по контракту в начале 90. Русский матерный он знает в совершенстве (моя заслуга), русский разговорный со словарем.
И вот захотелось ему как -то поймать БОЛЬШУЮ РЫБУ. Ну рыбы у нас достаточно, но вот насчет БОЛЬШОЙ...
Рыба-то есть, но она по причине своих размеров пропорциональных прожитым годам настолько премудра, что изловить ее стоит немалых трудов (речь не идет о рыбе весом менее пуда).
Пошел я на поклон к знакомому егерю. Дедок в таком возрасте, что еще Наполеона наверное помнит, но тем не менее сколько я его знаю, всегда бодр и прыток не по годам. Всю жизнь он прожил на реке и всю Большую рыбу чуть ли не поименно знает. Слово зА слово, пузырьком пО столу, разговорил я деда.
Вытер дед усы и молвил:
- Будет тебе БОЛЬШАЯ рыба!
Звоню Курту, сообщаю радостную весть. Проходит некоторое время, он прибывает. Утыканный как ежик колючками удилищами и обвешанный всякими прибамбасами. Едем к деду. У деда есть лодка. Большая лодка, ровестница деда, но такая же крепкая и добротная.
Плавает на ней дед, или, как он выражается, ХОДИТ, он таким образом; берет длинный и прочный шест, стоя на носу лодки втыкает шест в дно и идет к корме держась за шест. Так повторяется несколько раз, а когда лодка наберет скорость, можно просто стоять на корме и шестом, как дед выражается `подсовываться`.
Управляется он с этим шестом просто феноменально и скорость лодки вполне приличная. Ну так вот, приехали мы с Куртом к деду, приезд, как полагается, обмыли и стали снасти настраивать.
Курт уже «на полуспущенных» (немец - он и есть немец, что с него взять) пытается сотворить какую-то по его разумения СУПЕРСНАСТЬ для СУПЕРРЫБЫ.
Дед посмотрел, сказал:

- Выкинь на х@й! - и принес из сарая веревку толщиной с палец и крючки, похожие на якорь от авианосца.
Глаза у Курта стали как блюдца, но так как немцы народ деликатный, он промолчал. Затем дед повертел в руках всякие супернаучные приманки и тоже отбросил в сторону. Тут уже стало интересно мне. Приволок дед древний Карамультук и не сходя с места уконтрапупил пару каркуш. Обсмолив паяльной лампой, дед приладил их к своим крюкам.
Примерно в метре от наживки присобачил пару кирпичей.
Снасть готова. Курт в ступоре. Дед добывает из сарая пару камер от грузовика, берет насос и все это хозяйство тащит в лодку. Курт молчит, но его глаза говорят за троих.
Грузимся в лодку, дед по одному ему ведомым приметам находит в реке место, накачивает камеры, вяжет к ним свои снасти и швыряет все за борт, потом спокойно суется к берегу и идет домой. Курт в задумчивости, я, если бы не знал деда, тоже уже был бы весьма озадачен.
Дело к вечеру, доедаем шнапс и баиньки.
Утром порываемся на реку, дед удерживает. Занимаемся хозяйством, причем Курт все время пристает к деду с вопросами о том, кого мы ловим. Дед отмалчивается. К вечеру берем удочки и идем ловить просто рыбу.
Курт вылавливает солидного леща кило на 4 весом – и, счастливый, сообщает о том, что большую рыбу поймал. Сфотографировавшись с ней, собирается выпустить в реку.
Отбираем у него рыбу.
Законопослушный Курт, узнав о том, что мы собираемся съесть рыбу, пойманную (о ужас!) без соответствующей лицензии да к тому же не прошедшую санитарного контроля, пришел в неописуемый ужас и с дрожью в коленках все ждал появления «полицай», готового нас немедленно арестовать и оштрафовать.
Дрожал он до первой рюмки, потом с аппетитом уписывал жареного леща и нахваливал искусство деда.
На следующее утро одной из камер, торчащих поплавками посреди реки на месте не оказалось.
Дед с азартно заблестевшими глазами потер руки и сказал:
- Ну ребяты, хороший поросенок уцепился, давненько я таких не лавливал. Надо же, кирпич за собой таскает! Айда в лодку, счас мы его супостата изловим!

В общем, когда все разъяснилось, пароходство, больница и остальные непосредственные участники в лежку лежали от хохота, к деду прилипла кличка ШТАНДАРТЕНФЮРЕР, Курт оплатил все расходы и штрафы, немцы получили обратно всю аппаратуру и завели много новых знакомств. Людьми они оказались с юмором, ко всему произошедшему тоже отнеслись с пониманием - в общем, международного скандала не было, а Курт в задумчивости спрашивал, разрешат ли ему снять здесь фильм.
Продолжение истории о немцах-рыболовах.

Теперь я уж сам при этом присутствовал, проникся, так сказать...
Улеглась вся шумиха, все успокоились, кроме немцев. Они ведь рыбу ловить приехали. Отошли они от стресса, пошушукались между собой, и постановили: хер с ней, с БОЛЬШОЙ РЫБОЙ, половим хотя бы обычную. Дед не против.
Предлагает половить щук. Все проголосовали ЗА. Надрючиваются снасти, смазываются катушки на спиннингах, готовятся сапоги-скороходы, в общем обычная суета. Один Курт грустит. Приехал-то он в этот раз БЕЗ снастей!
Ну дед, добрая душа, достает из сарая кружкИ. Рыболовы поймут, а для не рыболовов поясню. Кружок - это круг из легкого твердого материала (чтобы плавал), выкрашенный с одной стороны ярким цветом, а с другой стороны в него вставлен небольшой шестик. Леска намотана на кружок и пропущена через шестик. К леске привязан крючок с наживкой.
Когда рыба берет, она срывает леску с шестика и переворачивает кружок, одновременно сматывая леску с кружка. По плавающему перевернутому кружку (для этого красят) определяется поклевка.
Ну так вот, рассказал дед Курту что с чем едят, и посоветовал для приманки наловить лягушек (щука на них хорошо берет). Ну взгромоздились на лодку и на острова. Двое немцев пошли вдоль берега со спиннингами, я забросил пару донок на судака, дед взялся кашеварить, ну а Курт взгромоздился на лодку и поплыл расставлять кружкИ к зарослям камыша, предварительно наловив хороших, отборных лягушек.
Дед наловил на уху окуньков, ершей и прочей мелочи (хоть и мелочь, но уха вкусная!, заварил, меня позвал, выкушали с ним по соточке, лежим у костра, балдеем. Уха доспевает, водочка теплом по желудку растеклась, на песке у костра уютно, лепота одним словом. Слышим, немцы идут, переговариваются.
Подходят довольные, один хорошего жереха вынул, второй пару тоже хороших щук - в общем, довольны. Присели к нам, накатили по 100, мы тоже. Пошел у нас разговор, каждый по-своему трет, но как говорится рыбак рыбака... В общем, друг друга понимаем, ведем неспешную беседу.
Уха готова, пора ужинать. Курта все нет. Наконец показывается. Злой как сто индейцев подходит к костру. Молчит. Наливает СЕБЕ (!), высасывает, не закусывая (!!!) и подсаживается к костру.
Мы с дедом встревоженно смотрим друг на друга (ну рефлекс уже), потом дед осторожно спрашивает Курта что случилось.

Курт вскакивает, с остервенением плюет себе под ноги и разражается речью. Что это была за речь!!! На двух языках, с пляской и жестикуляцией, с подпрыгиваниями и подвываниями, с пробежками вокруг костра и потрясанием кулаком в сторону камышей.
Мы с дедом с восхищением заслушались, причем дед внимал открыв рот и с уважением покачивая головой в такт словам. Ну что это была за речь!!! По-моему, даже жерех и щуки на кукане, и те заслушались.
Да, с момента нашей последней встречи Курт значительно опередил своего учителя, т.е. меня. Ему и в подметки теперь не годились сантехники, сапожники и слесари. Из его уст лилась МУЗЫКА!!!
По-русски из этой речи мелькало лишь одно цензурное слово - ЛЯГУШКИ, а по-немецки вообще одни предлоги. Немцы тоже раскрыли рты и внимали, боясь пошевелиться.
Наконец Курт успокоился. Дед сразу налил ему еще 200, и сказал что такой музыки давно не слышал. Немцы уважительно кивали.
Курт высосал шнапс, успокоился окончательно – и, позвав нас с собой, пошел к лодке, выписывая ногами кренделя. Заинтригованные, мы гуськом поплелись следом. Взгромоздились в лодку. Курт везет нас к камышам.
Подплываем. Он не слова не говоря, берет в руки кружок, на крючок сажает лягушку и опускает кружок в воду.
Вопросительно смотрим. Успокаивающий жест. Снова смотрим. Кружок покачивается на воде. Проходит минуты 3, около кружка всплывает насаженная на крючок лягушка и преспокойно взгромождается на кружок, напрочь забыв свою прямую обязанность.
Курт шлепает по воде шестом, лягушка исчезает в воде.
Спустя несколько минут все повторяется.
Так как кружков у Курта было около полутора десятков, да еще расплылись они друг от друга, то получается, что все время Курт был занят "разгоном демонстрации".
Учитывая немецкую терпеливость и расстояния между кружками...
Словом, было от чего прийти в ярость.
Когда до ВСЕХ дошло, от хохота проснулись спавшие на деревьях вороны...

Конечно, знаете анекдот "мы медленно медленно спустимся вниз и
вые...гхммммм все стадо?"
так вот продолжение:

В аптеку заскочил только что. стоит мужик такой весь прилично одетый...
моих лет где-то....
и постепенно за ним собирается очередь.. человек 5 причем зашли все
одновременно))) Возникла пауза....... но, блин, мужику деваться некуда..
и дальше следует такой диалог):
- Дайте мне пачку Виагры, пожалуйста!
- Эту?
- Нет, нет, не эту, побольше..
- Пожалуйста
- Хорошо. Теперь две пачки презервативов. Ультратонких.
- Сейчас. Вам эти подойдут?
- Нет. Другие.
- Какие? Пойдемте покажите....
Мужик шествует через всю толпу....
- Так.. вот этих две... ну еще и пачечку этих...
- Хорошо. Что-то ещё?.
- Хлоргексидина биглюконат (Сцуко, наверное же ХОРОШО изучил....))))))).
- Пожалуйста.
- Нет, ну что Вы, дайте 2 флакона....
- Пробивать?
- Нет мммм. что же я еще хотел..... А дайте мне флакон смазки с
дубильным..
- ????!!!!!!!???!!!!!!??????
- Ну с тем что, продлевает......
- С....... . анастезетиком.......?
- Да.
- ВСЁ?!?
- Все!
- с Вас 302.90
Мужик достает 350 гривен и отдает.... разворачивается и уходит...
Аптекарь, кстати, симпатяга такая вдогонку:
- А СДАЧУ?
Ответ порадовал...
- Эх, девушка... НА ЗДОРОВЬЕ Вам.
У меня реально поднялось настроение...
Жены, стоявшие в той очереди, с негодованием смотрели на своих мужей...
Писец, мужик в двух семьях скандал устроил...))))))
........ Пятница, похоже, у кого-то удалась.............